Мою жизнь - песнями
Раскажу тебе под чай с пряниками,
Заварю покрепче
И вареньем сливовым буду откармливать.
Форточку закрою,
Чтобы ты не простыл, горемычный.
Салфетки кружевные достану
Вазочки хрустальные по столу расставлю
И кружки из фарфора китайского -
Лучшего, что есть в этой стране сильно населенной.
Ты, холодный и гордый, сядешь в угол,
От стены отодвинув стол круглый,
И будешь слушать с ухмылкою,
Прикусывая губы.
Закуришь, быть может,
Конечно, разрешения не спросив,
А я твоим дымом буду жадно дышать,
Как и всем с тобою связанным,
Как и всем мною недосказанным.
Я тебе раскажу, конечно, о том, как ждала тебя,
О том, как любила тебя, грешного,
Когда даже не знала о твоем существовании -
Только догадывалась.
Я бы так обрадовалась,
Услышав, что ты все время, до этого чаепития,
Жил в общаге, а, может, с родителями
Или даже один,
Но не с ней, истеричною.
Ты, наверное, скажешь, что так неприлично -
В душу лезть.
А потом ляжешь спать и, конечно же, не станешь есть
Варенье сливовое.
Ты попросишь черничное, а у меня его не окажется.
Знаешь, иногда, вечреами, мне кажется,
Что тебя кто-то выдумал,
Чтобы жизнь моя, песенная, не была обычною,
Чтобы в номерах гостиничных, ждать от кого-то открыток.
Я, видимо, долго стучалась в двери с таблчкою позолоченной,
Где черным курсивом выгравированно колкое "закрыто".
Видимо до того вымоталась, что просто села на лавочку и стала ждать.
И вот однажды ты дал о себе знать
Подсолнуховым закатом.
А затем с рассветом миндальным
Стало понятно - все пропало.
Потерялись и гордость и самоуважение,
Но что приятно исчезли и предубеждения.
И с тех пор двери в моем доме были открыты всегда,
Чтобы, если ты вдруг будешь рядом или мимо,
Мог бы знать, что нужен кому-то из этого серого города.
Я буду говорить, а ты курить, на лампочку щурясь гордо.
Я замолчу.
Просто слушай звкуи этого моего, твоего чужого города.